Монополия на информацию. Война и свобода мнений в России

779 случаев уголовного преследования за онлайн-активность, 149 обвиняемых по делам о "военных фейках", заблокировано более 600 тысяч интернет-страниц, в том числе доступ к твиттеру, фейсбуку и инстаграму, 40 VPN-сервисов оказались вне закона. Так коротко можно охарактеризовать уровень свободы интернета в России. Эти данные приводит правозащитный проект "Сетевые свободы" в своем ежегодном докладе. В нем отмечается, что количество уголовных дел за посты, репосты и высказывания в соцсетях в прошлом году было самым высоким за последние 15 лет.

Станислав Селезнев из правозащитного проекта "Сетевые свободы" при этом отмечает, что многие ограничения, введенные государством в российском интернет-пространстве, противоречат международным обязательствам, которые Россия взяла на себя до начала войны в Украине и которые она обязана соблюдать. Оборотная сторона российской агрессии – действия против собственных граждан, которые пытаются высказывать независимое мнение о войне, в первую очередь в интернете. Помимо этого государство по сути установило монополию на информацию, что в реальности выливается в преследования за свободу мнения. Это то, что авторы доклада характеризуют как "преследование за слова" и "интернет-цензура", потому что 24 февраля, спустя несколько часов после начала вторжения в Украину, Роскомнадзор опубликовал заявление, в котором в ультимативной форме потребовал, чтобы единственным источником информации о военных действиях стало государство. При этом международное право не признает монополии на информацию. Россияне продолжают этому сопротивляться, и Россия в минувшем году вышла на первое место в мире по числу скачиваний VPN-приложений, блокировка которых властями, начавшаяся впоследствии, противоречит международным обязательствам, которые Россия на себя взяла.

– Само право на доступ в интернет без каких-либо блокировок – это первый уровень прав человека в интернете, – рассказывает Станислав Селезнев, старший партнер проекта "Сетевые свободы". – Это право на доступ в интернет без шатдаунов, без блокировок, без ограничений со стороны властей. То есть, если есть техническая возможность, доступ в интернет должен осуществляться, и это одно из прав, которое защищается на уровне ООН. Ограничение распространения информации – это прямое покушение на свободу СМИ, свободу получения информации простыми гражданами, это совершенно недопустимо. В течение 2022 года право на доступ к информационным ресурсам было в значительно степени ограничено. Российский регулятор Роскомнадзор каждый год блокирует несколько сотен тысяч страниц, сайтов, информационных ресурсов по целому ряду признаков. К примеру, в 2012 году блокировались и в так называемый черный список вносились только страницы по признаку наличия детской порнографии, пропаганды наркотиков, пропаганды самоубийств. Но за последние десять лет список организаций, которые могут инспирировать блокировки, значительно расширился. Сейчас организатором блокировок может быть не только Роскомнадзор или Генпрокуратура, ФСБ, но и такие организации, как Росалкогольрегулирование, Росмолодежь, Роспотребнадзор и десятки других организаций.

Что касается 2022 года, то список оснований для блокировок пополнили материалы, содержащие позитивные упоминания темы ЛГБТ+, материалы, содержащие так называемую дискредитацию действий госчиновников за рубежом, а также, по мнению государства, материалы, противоречащие единому государственному мнению относительно боевых действий в Украине. Были заблокированы десятки крупнейших средств массовой информации предположительно на этих основаниях, а я говорю "предположительно", поскольку в огромном количестве случаев точные основания блокировки неизвестны и не указываются. Собственно, таким образом нарушено как право журналистов на распространение информации, так и право граждан на получение информации. В 2022 году на первый план вышла борьба за государственную монополию на распространение достоверной информации.

Этому предшествовал период с 2018 по 2021 год, когда власти активно боролись с приватностью в интернете. Они требовали и продолжают на самом деле требовать от операторов, сервисов, предоставляющих возможность обмениваться сообщениями (речь о мессенджерах), дать доступ спецслужбам к переписке, обеспечить возможность чтения шифрования, хранить данные пользователей только на территории Российской Федерации и все метаданные предоставлять по требованию спецслужб (это так называемый "пакет Яровой"). Соответственно, речь идет о неизбирательной слежке за гражданами, а также нарушается право на приватную переписку. Право на приватную переписку, кстати, ООН также считает одним из неотъемлемых прав человека – наравне с такими, как право на свободу перемещения, право на жизнь, право на получение и распространение информации и так далее.

То есть Российская Федерация фактически своим членством в ООН и признанием Пакта о гражданских и политических правах от 1966 года обязуется эти права соблюдать. Поэтому я на эти нормы и продолжаю ссылаться.

– Но в реальности же происходит совершенно по-другому.

Станислав Селезнев

– В реальности декларируемые права часто нарушаются, и частота этих нарушений в 2022 году резко выросла, изменилась и повестка. Но тут сравнительно затруднительно высказываться, ведь уровень нарушений прав человека происходит сейчас на территории Украины при непосредственном участии военнослужащих Российской Федерации… Невозможно сравнивать его с уровнем происходящего сейчас внутри страны. Если мы говорим только о России, то количество нарушений, в том числе право на распространение и получение информации, тоже выросло в экспоненциальном порядке. Но уровень страданий, конечно, несравним – я имею в виду происходящее в Украине и то, что происходит с блокировками каких-то там СМИ в России. При этом, конечно, нарушение права россиян на получение информации в том числе влияет на возможность объективно оценить внешнюю ситуацию, то есть происходящее в Украине. Нарушением является ограничение каналов распространения информации. В данный момент это фактически распространение любой информации, которая не соответствует официальной позиции Минобороны РФ, то есть монополия на достоверную информацию. Государственную монополию на достоверную информацию международное право не признает. Ограничение этой свободы путем возбуждения административных дел, путем блокировки сайтов СМИ, путем блокировки страниц в социальных сетях отдельных граждан – это и есть нарушения. И то, что граждане страны не имеют возможности дать объективную оценку происходящим событиям, – следствие этого нарушения, связанного с ограничениями.

– Согласно докладу "2022: Два Рунета", в прошлом году россияне заняли первое место в мире по количеству скачиваний VPN. Пока использование этой технологии не имеет каких-либо юридических последствий. Тем не менее, был обвинительный приговор в Томске в отношении человека, который использовал программу, скрывающую пользователя и его трафик.

– Очень хорошо, что вы вспомнили про это дело. Оно не связано никаким образом с VPN, оно связано с использованием мессенджера, предполагающего ограниченное шифрование. Уже после того, как приговор привлек публичное внимание, томская прокуратура сделала заявление о том, что здесь речь не идет о VPN, а о якобы каком-то запрещенном вредоносном программном обеспечении, которое обеспечивает незаконный доступ к информации. Но если читать приговор из Томска, то из него следует, что суд признал вредоносным программным обеспечением программу, которая обеспечивает постороннее шифрование. То есть якобы та программа, которая обеспечивает невозможность доступа провайдера к переписке, является вредоносным программным обеспечением. Хотя по факту ситуация ровно обратная: программы, обеспечивающие шифрование, как раз защищают от злоумышленника, а не делают человека злоумышленником. Человек признал вину, какая бы глупость ни была написана в приговоре. Суд не допрашивал никаких свидетелей – технических специалистов. Опять же суд у нас все-таки специалист в области права, а не в области технических средств, и мы не знаем, насколько компетентен был суд в области технических средств обеспечения доступа в сеть интернет, в области IT, в области сетевых технологий. То есть мы не знаем, насколько суд был компетентен и почему вынесли такой приговор.

Что же касается VPN: само по себе использование VPN – это следствие такого нарушения, как блокировка доступа к сайтам. Это одно из возможных средств для обхода тех технических блокировок, которые сейчас применяются. Российская Федерация и Роскомнадзор активно занимаются в том числе и блокировкой самих VPN-сервисов. Но VPN – это всего лишь технология, никакой юридической ответственности для граждан за использование VPN на сегодняшний день нет, законом такая ответственность не предусмотрена. То есть фактически граждане могут читать "иностранных агентов", какие-либо запрещенные сайты без каких-либо санкций со стороны властей. Власти пытаются технически заблокировать VPN, но закон пока никакой санкции не предусматривает за наличие VPN-приложения, за его установку, использование, за доступ к запрещенным ресурсам.

– Не могли бы вы подробнее рассказать об уголовных делах о "военных фейках"? В докладе, подготовленном проектом "Сетевые свободы", говорится, что в 2022 году речь идет о новой форме репрессии из-за начала войны России в Украине. Тем не менее, правозащитники не раз отмечали, что есть существенные проблемы с правоприменением касательно этих дел.

– Есть два состава преступлений, которые очень часто путают, – это дискредитация армии, чиновников и распространение "фейков". Если речь идет об оценочном суждении и это оценочное суждение не совпадает с оценкой властей, то, как правило, в таком случае возбуждается дело о дискредитации мнения властей о действиях чиновников, армии, любых госслужащих за границами Российской Федерации. В этом случае, если это первый такой факт, возбуждается дело об административном правонарушении. Если человека уже привлекали к административной ответственности, то во втором случае возбуждается уголовное дело о дискредитации. А уголовное дело о распространении "фейков" возбуждается сразу в том случае, если человек в своей публикации, в сообщении в соцсетях распространил какую-то фактическую информацию, которую отрицают.

Закон требует наказания только за распространение заведомо ложного сообщения о каком-то факте. И дальше начинается самое интересное. Дальше начинаются проблемы правоприменения, поскольку для того, чтобы установить, имел ли место этот факт на самом деле, нужен некий критерий достоверности. В обычном случае для того, чтобы установить, происходило ли какое-либо событие или не происходило, если мы говорим о событиях недавнего прошлого, необходимо оказаться на месте, найти очевидцев события, опросить, допросить их, то есть собрать какую-то информацию о факте. Что является фактом? Фактом является достоверное событие, имевшее место в действительности. Однако никто из следователей не проверяет фактические обстоятельства, никто не оформляет командировку в город Буча или в город Мариуполь, не опрашивает очевидцев, а следствие ограничивается в качестве критерия истины скриншотами, к примеру, из профиля во "ВКонтакте" Министерства обороны РФ, или скриншотом из телеграм-канала Министерства обороны, или видеозаписью выступления Игоря Конашенкова. По сути, каждое дело о "фейке" становится сравнением перед следователем, затем перед судом двух постов – один пост в телеграме, допустим, обвиняемого, второй пост в телеграме Министерства обороны РФ. И следствие считает, что посты Министерства обороны или видеозаписи во "ВКонтакте", в телеграме, в других соцсетях по умолчанию достоверны, а посты граждан, которые противоречат этим постам, по умолчанию являются ложными. То есть следствие и суды не дают оценки позиции Минобороны, считая, что Минобороны никогда не ошибается. Хотя уже неоднократно доказано, что сообщения Минобороны не всегда соответствуют действительности, иногда это ведомство, с разной степенью частоты, смотря насколько внимательно читать, распространяет информацию, которая не соответствует действительности и впоследствии опровергается, – рассказывает Станислав Селезнев.

Права человека в интернете сегодня стали крайне важной основой свободного общества. Пражский центр медианавыков по этой причине проводит семинары и обучает журналистов, чтобы впоследствии они могли рассказывать своей аудитории, как проверять информацию и как обезопасить себя в интернете. Помимо очевидных тем, таких как влияние цифровых технологий на неприкосновенность частной жизни, дезинформация в интернете и манипулирование государственных СМИ в несвободных странах, участников семинаров учат работать и с людьми с ограниченными возможностями (в частности, с ограничениями слуха и зрения), для которых получение информации даже в условиях свободы слова может быть затруднительным.

Адриана Дергам из Пражского центра медианавыков объясняет, как взаимосвязаны цифровизация, технологии и права человека:

Адриана Дергам

– Граница между офлайн и онлайн полностью размыта, если вообще когда-то существовала. Поэтому мы должны защитить права человека также в цифровом пространстве. Цифровые технологии уже принесли немало пользы, но с другой стороны, цифровая революция – это серьезное, глобальное явление с очевидными рисками. Потому что сбор данных происходит в огромных промышленных масштабах. И все больше и больше аспектов нашей жизни становится объектом отслеживания, сбора данных, использования с помощью цифровых средств. А в связи с конфликтом в Украине появился новый уровень – сфабрикованные новости и вся проблематика фейк-ньюс. Мы в нашей организации чувствуем, что в самом начале этой цифровой революции мы немного проспали. И мы помогаем теперь журналистам понять масштабы спорных моментов, которые связаны с цифровым развитием и его влиянием на общество. Мы реализовали несколько семинаров, еще до войны, в Беларуси, Молдове и Украине, а сейчас с партнерами надеемся реализовать подобный проект в Грузии. Он называется "Укрепление социальной интеграции путем повышения устойчивости к дезинформации". Мы хотели бы повысить медианавыки и медиаграмотность в грузинских регионах. Люди сталкиваются с проблемами растущего количества дезинформации или языком вражды, фейковыми новостями, вот этим всем информационным мусором. Мы хотели бы, чтобы они в этом всем разбирались и критически мыслили, когда получают информацию в интернете.

– Вы говорите, что человек в современных условиях теряет какую-то часть прав, когда он работает в цифровом пространстве и с современными технологиями. Расскажите, пожалуйста, какие конкретно права человека затрагиваются?

– Мы используем технологии каждый день и не воспринимаем, какие могут быть риски. Мы очень легко, например, принимаем условия использования каких-то услуг, не задумываясь, что на самом деле мы пользуемся бесплатными сервисами в интернете, потому что это удобно, но забываем при этом, что платим своими данными. Там, где мы говорим о риске, мы говорим о риске для частной жизни. Произошла цифровизация государственных услуг, но кто задумывается над тем, как ими могут пользоваться люди пожилого возраста или люди с ограниченными возможностями или же даже те, кто мало работает онлайн или вообще не хочет пользоваться технологиями, а такие люди тоже есть. Иными словами, цифровизация часть общества исключила. Далее можно вспомнить о свободных и честных выборах, но посредством цифровых каналов ими можно манипулировать, манипулировать нашим мнением. Это огромная проблема – дезинформация политиками посредством государственных СМИ. И это происходит не только в тоталитарных или авторитарных режимах, с этими проблемами сталкиваемся и мы в демократических странах. Правда, в отличие от тоталитарных стран мы об этом говорим во всеуслышание. В настоящее время в европейском сообществе идет много дебатов о том, где проходит граница между правом на свободу выражения, свободу мысли, убеждения, выражения мнения и где свобода высказывания превращается в язык вражды, дезинформации и так далее.