Заболеваемость коронавирусом в России выросла за минувшую неделю на 30,2% – количество новых случаев составило более 20,1 на 100 000 человек. С февраля показатель недельной заболеваемости стабильно снижался, рост впервые зафиксировали 4 июля, через три дня после того, как Роспотребнадзор приостановил действие коронавирусных ограничений, в том числе запрета на работу общепита в ночное время.

Растет заболеваемость и в других странах. Самый большой рост наблюдался на Ближнем Востоке (+47%). В Европе, как и в России, заболеваемость выросла на треть. Всемирная организация здравоохранения призывает ужесточать масочный режим. В Германии сейчас респираторы обязательны в транспорте, но планируется возвращение к маскам и во всех закрытых общественных помещениях. В Италии масочный режим в транспорте продлен до конца сентября.

По словам исполнительного директора Программы ВОЗ по чрезвычайным ситуациям доктора Майкла Райана, рост идет в основном за счет штаммов "омикрона" BA.4 и BA.5. Они обладают способностью заражать людей, которые даже недавно переболели другими вариантами "омикрона". "У нас есть множество свидетельств того, что люди, уже заражавшиеся "омикроном", заражаются и вариантом BA.5", – сказал агентству Reuters американский вирусолог Грегори Поланд.

"Новые волны вируса вновь наглядно демонстрируют, что Covid-19 еще далеко не закончился", – заявил глава ВОЗ Тедрос Гебреисус. Он отметил, что многие страны не справляются с бременем госпитализации больных в острой форме и лечения постковидных осложнений.

Российские эксперты, опрошенные "Ведомостями", не столь встревожены.

"Оснований считать, что надвигается катастрофическая волна, нет", – считает эпидемиолог Василий Власов. Он полагает, что ковид постепенно становится одним из привычных респираторных заболеваний. Врач Тимур Пестерев сказал "Ведомостям", что коронавирус стал регулярной инфекцией, похожей на грипп, и его заболеваемость будет идти "волнами в течение года". Не все эксперты согласны с этими оценками.

На вопросы Радио Свобода отвечают биолог Ольга Матвеева (США), генетик Дмитрий Прусс (США), врач Александр Соловьев (Россия) и аналитик, создатель проекта "Мониторинг эпидемии COVID-19 в Санкт-Петербурге" Алексей Куприянов (Россия).

– Можно ли сказать, что коронавирус становится обычной сезонной респираторной инфекцией, не требующей чрезвычайных мер?

Алексей Куприянов: Возможно, дело к тому и идет, но пока волна относительно "безопасного" "омикрона" в январе – феврале 2022 года дала по России около 100 тысяч избыточной смертности. Это, конечно, не "дельта", унесшая за семь месяцев около полумиллиона жизней, но на пике волны нагрузка на систему здравоохранения была довольно серьезной. Сейчас большая часть населения уже частично иммунизирована, благодаря массово перенесенным заболеваниям и, отчасти, вакцинации, поэтому есть надежда на то, что у большинства болезнь пройдет без серьезных осложнений, но до "простого сезонного ОРВИ" ковиду еще далеко.

Ольга Матвеева: Думаю, что коронавирус не становится обычной сезонной респираторной инфекцией, хотя, конечно, процент тяжело болеющих и людей, умерших в результате заболевания, стал несравнимо меньшим. Но все-таки тяжело болеющие есть, и их существенно больше по сравнению с теми, которые тяжело справляются с сезонными вирусными инфекциями. Кроме того, до 5% людей, переболевших ковидом даже в легкой форме и даже вакцинированных, получают осложнение, так называемый лонг-ковид. Это состояние после болезни может длиться много месяцев и выражается в том, что человек чувствует, что у него туман в голове, голова плохо соображает, его мучает жестокая бессонница, у него слабость и быстрая утомляемость. Такого явления в столь частой форме не наблюдалось в результате респираторных инфекций. Все же большинство людей действительно переносят инфекцию "омикроном" легко. Вот такое неравенство: у большинства все в порядке, а у меньшинства серьезные проблемы.

Дмитрий Прусс: Нет, с медицинской точки зрения ковид, несмотря на определенное смягчение картины заболевания, по-прежнему нельзя приравнять к сезонным респираторным заболеваниям. Он и всесезонный-многоволновый, и превышает даже грипп по масштабу тяжелой заболеваемости и долгосрочной потери трудоспособности. Но де-факто по реакции общества его уже приравняли к простудам. Ничего нового или уникального в этом, к сожалению, нет. На заключительных стадиях пандемий гриппа прошлого столетия возникала такая же недооценка суровости вирусов и усталость от антиэпидемических мер, с такими же печальными последствиями. Ничто не ново под луной...

Александр Соловьев: Допустив неконтролируемое распространение коронавируса в значительной части стран, выстраивая политику борьбы с пандемией с основным акцентом на использовании вакцин и с выбором стратегии "жизнь с ковидом", по всей видимости, сделали стратегическую ошибку. Потому что коронавирус эволюционирует гораздо быстрее, чем это изначально считалось. И это приводит в условиях неконтролируемой его циркуляции к постоянному обновлению новых вариантов, к появлению вариантов со свойствами еще лучшего уклонения от нейтрализующей активности антител, полученных как в итоге вакцинации, так и у перенесших инфекцию. Более того, коронавирус движется не в направлении облегчения симптомов, как это предполагалось отдельными экспертами. Появление вариантов BA.4 и BA.5 ознаменовалось тем, что идет разворот в сторону худших патогенных свойств вируса. Поэтому, к сожалению, нет оснований говорить о том, что это легкая инфекция, которая уже на пути к тому, чтобы стать сезонной респираторно-вирусной инфекцией с минимальными последствиями для здоровья. В 2022 году ускорилось появление новых вариантов, которые вызывают новый подъем заболеваемости. К этому нужно еще добавить знания, которые сейчас у нас есть о лонг-ковиде, о последствиях перенесенной инфекции, о том, что происходит при повторных инфицированиях. Это тоже неутешительные знания, потому что коронавирус может длительное время сохраняться в организме людей, у него есть прямое повреждающее воздействие на клетки нервной и иммунной систем. Это приводит к очень серьезным нарушениям в работе T-клеточного звена иммунной системы. Снижается ресурс Т-клеток, и это влияет на важные ее функции по сдерживанию медленных вирусов, таких как группа герпесвирусов, Эпштейн-Барр, по защите нас от раковых заболеваний. Все эти знания, к сожалению, не позволяют говорить о том, что вирус стал легче и превращается в обычный респираторный сезонный вирус.

– Что вы думаете о политике Китая, где борются с распространением ковида путем жесточайших локдаунов? Какая страна, на ваш взгляд, ведет самую разумную политику по отношению к пандемии?

Ольга Матвеева: Ответить на вопрос про Китай можно пословицей "цыплят по осени считают". Я знаю, что недавний карантин в больших городах Китая был действительно очень жестоким, но мне трудно оценить, сколько людей серьезно пострадало в результате этого карантина. Если Китаю удастся сохранить практически нулевую заболеваемость, то, возможно, жертвы этих жестоких локдаунов будут оправданы. Но я сомневаюсь, что это произойдет. Увы, в Китае ситуация еще осложняется и тем, что большой процент людей вакцинирован слабоэффективными вакцинами, основанными на инактивированном вирусе. У таких вакцин к тому же очень короткий срок защитного действия. Таким образом, с точки зрения вакцинной иммунизации Китай защищен плохо.

Может возникнуть вопрос: если "омикрон" – такой слабый штамм, вызывающий сравнительно низкую смертность в результате заболевания, то почему китайские власти предпринимают столько сил для поддержания политики нулевого ковида? Ответ может быть и в том, что совершенно чудовищная вспышка заболеваний с высокой смертностью, вызванной как раз этим мягким штаммом "омикрон", произошла в Гонконге в феврале-марте этого года. Процент умерших был очень большим. Я думаю, что именно эпидемия коронавируса в Гонконге убедила китайские власти продолжать политику нулевого ковида.

Дмитрий Прусс: Насчет Китая у меня, как и у большинства людей, печальные опасения, что дело кончится плохо и для их стариков, и для их экономики, но давайте пока пожелаем им успеха. В Китае общество не в силах побудить пенсионеров прививаться, не говоря уж о ревакцинации, и в такой ситуации у них реально не остается другого выхода, только локдауны разной суровости.

Алексей Куприянов: Мне кажется, что у Китая, при их плотности населения в больших городах и в общем не самой лучшей в мире медициной и не самыми надежными вакцинами, практически нет выбора. Мы можем предполагать, что в Китае частично скрывают масштабы эпидемии и ковид-ассоциированную смертность, но они справляются с эпидемией всяко лучше нас (иначе счет умерших от ковида шел бы в Китае на миллионы, и скрыть это было бы при всем желании невозможно).

О степени разумности политики можно судить, при прочих равных, по результатам – по накопленной избыточной смертности на душу населения. Здесь надо понимать, что имеет смысл сравнивать страны с надежной статистикой и исключить микроскопические и малые островные страны, надежно изолированные природными барьерами.

Например, неплохие показатели у Новой Зеландии или Сейшельских островов, но Россия при всем желании не может позаимствовать их опыт. В Европе из относительно крупных стран с протяженными сухопутными границами и населением, сопоставимым с Россией или ее крупными регионами, неплохие результаты показывают Германия, Швеция (могла бы проявить себя лучше, если бы не недооценка опасности в начале пандемии), Финляндия, Норвегия, Дания. В Америке – Канада. Традиционно хорошие показатели в странах Юго-Восточной Азии, например в Южной Корее или Японии. Впрочем, если сравнивать с Россией, то мы можем брать пример практически с любой страны, по которой есть хоть сколько-нибудь надежные данные, поскольку по избыточной смертности на душу населения мы занимаем печальное первое место в мире (впереди только Болгария и Сербия, но они, будучи сопоставимыми по размерам и населению с отдельными регионами России, заметно уступают нашим регионам-антирекордсменам, Россия "проигрывает" Болгарии и Сербии только по усредненным значениям).

Элементами разумной политики можно считать (1) последовательное и честное информирование граждан об известных рисках и о развитии наших знаний о новой инфекции, (2) своевременное введение временных ограничений на перемещение, масочного режима, (3) своевременный перевод на дистант всего, что можно, (4) меры по поддержке бизнесов, пострадавших от пандемии, (5) выстроенную систему приоритетов при вакцинации (начиная с групп риска) и своевременную массовую вакцинацию населения. Ничего этого в России мы, строго говоря, не наблюдали. При сохранении в России путинского режима никаких перемен к лучшему и никаких разумных мер, сколько ни изучай иностранный опыт, я бы не ждал, а на месте граждан подумал бы, как спасаться самим, не надеясь на государство.

Александр Соловьев: Наиболее пострадавшие страны – это страны, которые достаточно быстро перешли от стратегии сдерживания к стратегии жизни с ковидом. К сожалению, ранний отказ от большинства нефармакологических мер, которые в первую очередь направлены на снижение вероятности инфицирования и передачи вируса друг другу, сказывается на том, что эти страны испытывают колоссальную перегрузку в системах здравоохранения, которая в пиковые периоды на волнах "дельты" и "омикрона" приводила к катастрофической ситуации вплоть до приостановки оказания плановых видов медицинской помощи. Есть действенные инструменты, есть вакцина, есть возможность изменять вакцину под новые штаммы, есть препараты. Отработаны методы терапии, в том числе в тяжелых случаях ковида, понятны пути распространения, есть понимание, как влиять на эти пути распространения, то есть можно использовать респираторы повышенного класса защиты, работать системно над улучшением качества вентиляций и безопасности окружающей среды в закрытых помещениях, в транспорте. Если использовать системный набор мер, не потребуется на уровне страны или крупных регионов доводить ситуацию до локдаунов или коллапса в здравоохранении.

Ольга Матвеева: Если критерием сделать минимизацию избыточных смертей при сравнительном сбережении экономики (а этот критерий часто используется международными организациями), то в Европе за весь период эпидемии лучше всего справились Дания и Норвегия. У них, среди остальных стран Европы, самая низкая избыточная смертность. Низкая избыточная смертность до вспышки "омикрона" была на Тайване, в Новой Зеландии и Австралии. Сейчас ситуация в этих странах похуже, чем было раньше, но, думаю, они с этим разберутся. Посмотрим. Увы, Россия по критерию избыточной смертности за период пандемии выглядит не очень хорошо. Она почти лидирует среди очень многих стран. Например, согласно недавно опубликованному исследованию, 376 смертей на 100 000 населения было в России, в Мексике – 325, в Бразилии – 187, а в США – 179.

– Считаете ли вы разумным призыв ВОЗ вернуться к масочному режиму?

Дмитрий Прусс: Масочный режим был бы полезен, но вряд ли будет принят уставшим от оргмер населением.

Ольга Матвеева: Да, считаю призыв разумным, но вряд ли масочный режим будет введен. Скорее это останется именно рекомендацией. Как правительствам разных стран, так и простым людям не хочется думать о небольшом проценте людей, у которых от заболевания могут быть серьезные проблемы. В то же время маски вносят в жизнь большинства людей дискомфорт. Поэтому побеждает комфорт большинства, а меньшинству придется страдать. Увы, нельзя сделать так, чтобы абсолютно всем было хорошо и безопасно. Конечно, люди могут сами решить носить маски, если они опасаются заболеть. Однако правило ношения масок для всех имеет коллективный защитный эффект. Индивидуальная маска лучше защищает, когда не только сам человек, но и все другие вокруг (по крайней мере в помещениях) носят маски.

Александр Соловьев: Есть большой массив данных, который демонстрирует эффективность использования респираторов повышенного класса защиты – FFP2, FFP3-класса и вентиляторов с гепофильтрами для улучшения качества воздуха, которым мы дышим в закрытых помещениях. Это действенный метод, и таким же образом абсолютно доказуемо и с большим количеством подтверждающих данных использование бустерной вакцинации. Да, несмотря на то что вирус меняется и будет уклоняться от воздействия нейтрализующих антител, сохраняется определенный уровень защиты, который снижает существенные риски развития тяжелого заболевания, госпитализации и смерти, не снимая их в полной мере. Отдельно вакцинация, к сожалению, не способна прервать этот пандемический процесс.

Алексей Куприянов: Масочный режим – безусловно. В закрытых помещениях, в особенности в условиях массового скопления людей, это крайне разумная мера. Исследования, проведенные в ходе пандемии, показывают, что даже "обычные" медицинские маски снижают риск заражения, причем они далеко не так быстро теряют свои защитные свойства, как казалось поначалу. Исключить возможность заражения полностью невозможно, но значительно снизить вероятность заразиться или вирусную нагрузку – вполне. Например, в моем домохозяйстве своевременно надетые маски остановили даже "омикрон". Так что я и сам уже надеваю маску, когда иду в магазин или пользуюсь общественным транспортом, и другим советую делать то же самое. Естественно, чем выше степень защиты, тем лучше, но и "обычная" маска – уже что-то. Разумеется, я бы еще старался, по возможности, просто избегать таких мест (а уж при невозможности избежать – надевал бы маску).

– Советуете ли вы делать еще одну прививку осенью? Какую вакцину вы рекомендуете?

Ольга Матвеева: Я за бустер. Даже после легкого заболевания у небольшой части людей (иногда ее оценивают в 5%) возникает лонг-ковид, и человек на долгий период времени переселяется в ад. В голове туман, мучает бессонница и постоянная усталость. Вакцинация уменьшает шанс развития осложнений. Лучше встретить даже слабенький омикрон с усиленным иммунитетом. Я считаю, что буст-иммунизация подстегивает в том числе иммунитет, вызванный Т-лимфоцитами-киллерами. А это тот самый иммунитет, который менее чувствителен к тому, что вирус меняет обличье. Измененное обличье – это значит, что вирус хуже связывается с антителами. Однако это не значит, что его хуже узнают Т-лимфоциты. Именно этот иммунитет (за счет Т-лимфоцитов) и более долгосрочный, и именно он способен защитить от тяжелой формы заболевания. У вируса есть части, которые легко изменить, и это так называемые B-клеточные антигенные эпитопы. Их вирус меняет быстрее всего, и антитела начинают вирус узнавать хуже. А есть Т-клеточные антигенные эпитопы. Их вирусу поменять труднее. Это как преступнику легко поменять парик, одежду и одеть очки, а вот убрать родинку, изменить форму носа затратнее и труднее. Вот парик, одежда и очки – это B-клеточные антигенные эпитопы вируса, а родинка и нос – это Т-клеточные антигенные эпитопы вируса. Так вот, есть клетки в организме, а именно Т-лимфоциты-киллеры. Они узнают не сам вирус, а клетку, в которую он попал. Зараженная клетка, еще до того как вирус перепишет ее программу, выставляет наружу флаги с надписью: "меня заразил вирус!". Эти флаги – это комплексы гистосовместимости, а надпись – это кусочек вируса для опознания Т-киллерами (Т-клеточный антигенный эпитоп). Т-киллеры узнают эти флаги и убивают клетку еще до того, как вирус в ней переписал под себя программу и размножился. Работают ли вакцины против "омикрона", предотвращая смерти и тяжелую форму заболевания? Да! Вот мы проанализировали избыточную смертность в странах Европы за разные периоды пандемии. Избыточная смертность, в том числе и за период "дельты", и за период "омикрона", выше в странах с низким уровнем вакцинации и, наоборот, гораздо ниже в странах с высоким уровнем вакцинации. Хотя разница между странами (в числе избыточных смертей) более выражена для инфекционной волны, вызванной штаммом "дельта", но для "омикрона" она тоже есть. Вы скажете, что дело не в вакцинации, а в системе здравоохранения, которая лучше в богатых странах. Вы скажете, что именно хорошая система здравоохранения и уменьшает избыточную смертность. Это верно, но отчасти, и мы такой аргумент тоже учли, изучив корреляцию между избыточной смертностью и уровнем ВВП в стране. Она есть, но похуже, чем корреляция между избыточной смертностью и процентом вакцинированного населения. Я не хочу выставлять все наши облака данных и тренды на обозрение, чтобы не запутывать читающих. Я ограничусь картинкой, где уровень избыточной смертности показан в виде колонок, у которых разный цвет во фрагментах демонстрирует избыточную смертность в разные инфекционные волны в разных странах. Естественно, избыточная смертность нормализована на численность населения в стране (на миллион человек). Итак, резюмирую, я за буст, но одной дозой ("Спутника", "Модерны", "Пфайзера") и не раньше чем через 5–6 месяцев после последней вакцинации.

Алексей Куприянов: Не очень понимаю, почему вопрос стоит о прививке осенью. Осенью у нас, скорее всего, будет самый пик волны почти по всем регионам (или уже новый спад). Оптимальным периодом для ревакцинации можно было считать первую половину лета. Сейчас новая волна уже пошла в рост. Относительно самих вакцин в России выбор невелик. У нас есть еще какие-то запасы "Спутника", которым, возможно, имело бы смысл ревакцинироваться (какая-то свежая прививка лучше никакой), но дальнейшие перспективы совершенно неясны. В том числе неясно, смогут ли его производить в условиях наложенных санкций. Ни одна из иностранных вакцин у нас не одобрена и, видимо, одобрена не будет. Трансграничная мобильность (для большинства россиян и без того недоступная) с началом войны стала еще более затруднительной. Возможно, тем, кто может, имело бы смысл вакцинироваться или ревакцинироваться "Пфайзером" или "Модерной", но надо понимать, что вакцины, направленные прицельно против "омикрона" (и даже не против его свежайших производных), насколько я знаю, еще только тестируются.

Дмитрий Прусс: Прививку безусловно советую, даже "Спутник", если только это доступно (но тогда не слишком быстро после предыдущей, уж точно не менее 4 месяцев). Но эффективность прививки, и так уже ограниченная с новыми штаммами, теперь начинает спадать уже через 2–3 месяца, поэтому выбор времени ревакцинации в идеале должен зависеть от уровня угрозы, быть приурочен к началу новой волны. Как на практике совместить все эти пожелания по выбору момента ревакцинации – это, конечно, может быть сложно. Я вот сам полгода прождал после бустера, не делал следующий, считал, "что сам не в группе риска и что волна еще низко", и получил BA.5 по легким. Задним числом считаю, что лучше бы привился...

Александр Соловьев: Учитывая, что последние научные данные касаются только двух платформ, это мРНК-платформа "Пфайзер" и "Модерна", я бы рекомендовал вакцинации именно ими. Но при отсутствии доступа к ним, нужно вакцинироваться той вакциной, которая доступна. Работают все вакцины, которые сейчас используются при массовой вакцинации в мире. Поэтому надо ориентироваться на доступную для себя вакцину, но при возможности это мРНК-вакцина.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться